Мы вошли…Глаза блуждали по сводчатому потолку, видимо, в поиске летучих мышей. Теперь мы за место них…

   Я шел по дороге красного кирпича, дремавшей в утробе каменного исполина. Путь казался самой вечностью, ведущей в забвение…дорога прервалась… я нырнул в бездну солнечного света, растворенного древесным хлорофиллом. И этот свет - он не просто визуален, но осязаем и даже слышим. Мириады знакомых и неведомых до сей поры звуков, наполняли пространство вокруг, купаясь в предсмертных лучах Sundown. Море природных страстей, пленников дряхлеющей твердыни. Я сам стал пленен Ею, не смог выпутаться из Ее оков. Где-то далеко, за горизонтом, смыкались мои веки…Божественное забвение…Я уснул.

   Кто эти люди вокруг? Что и зачем все это?…Я стоял на склоне холма, поросшего изумрудной травой и кирпичом, не понимал или не хотел понимать, где нахожусь.
Внизу, у кирпичной арки, вросшей с незапамятных времен в обрыв, действительно что-то происходило: суетились люди, все как-то скрипело, жужжало, шелестело…

   Неподалеку, у векового дуба, стоит белокурая девушка. В изящных изгибах ее рук смеется плача скрипка. Слезы радости, будто капли янтаря среди зернистого песка... Каждый может держать скрипку в руках, но не я, и может быть даже ты, не в силах заставить ее так петь.

   Место напоминало амфитеатр: весенние склоны лениво сползали вниз, порождая земляной диск на котором тут и там молчаливо ожидали своей участи вязанки дров… Посреди арки нечто чернело, привлекая и непрестанно маня неискушенный взор. Интересно, что там? Но нет, не сейчас…

   “Солярис”, умирая, всуе метал рыжие стрелы, они всюду: бархатная зелень деревьев и краповые стены форта изранены ими. Это значит, что “Солярис” снова вернется завтра, забрать свое. Нестрашно, с наступлением сумерек, раны заживают. И так всегда, уже много, бесконечно много дней и ночей. Скажи, какой сейчас день? Сегодня…

…Люди, облаченные в одежды давно забытых эпох, продолжали шествие по дороге, аспидом обвивающей тело твердыни. Я видел, как открываются их уста, но не слышал, точнее, не понимал, что они говорили…

   Внизу зажглись огни, некто пел на неизвестном мне языке ( пока, надеюсь), и быть может, становилось ясно, что Они имели в виду, таинства древней земли, заключенные в ритмы неведомых мною песен... Но осознать это мне только предстоит.

   Огромное огнище яркой, подобной молнии, вспышкой взметнулось к небесам. Язычки пламени, под свист и треск своих собратьев, исчезали в могучих кронах древ. Лишь немногим, любимцам Перкунса, предстоит увидеть звездный небосвод…Все хотят быть любимы…Даже ты, правда?

   Странно, девушка несколько мгновений сидевшая передо мной, теперь стоит на сцене… Она поет. Но не одна, вместе с ней еще голоса - человека и его творений. Я слышал раньше эту музыку, полюбил и пристрастился к ней . Просто не знал как она выглядит…Просто, Все на самом деле часто очень просто… Имя ей Romowe Rikoito. Имя, пришедшее из глубины веков… Сквозь непроходимые болота и чащобы человеческого сознания.

   Минутное затишье…Прерванное звоном колоколов далеких, невидимых церквей…Им вторят люди в одеяниях призраков… Так хорошо, что есть Луна! Кто, если не она заживит раны, причиненные солнцем…But Moon far Away from here. Иногда кажется, что слишком…

   Все забыли о соловье. Он так старательно и изящно, раньше всех начал петь, выводя свои трели. Едва ли его упомянули…Он близок Луне как никто другой в эту ночь. Хвала не перьям, а голосу, ибо часто несведущие говоря о той или иной “птице”, упоминают лишь первое; мы склонны ошибаться. Постоянное стремление к совершенству… вся наша жизнь.

   Монотонный, глухой рокот “барабанов”, переходящий в отчаянный бит, приводил в оцепенение. Снова забвение, пробуждение…

   Я стоял на дороге. Свист редкой машины тревожил ночь. И лишь Луна торжественно и непоколебимо сияла в бескрайних ночных просторах….

Roman, the Impressions from Prutena festival (4-5. 05.02 – 27.05.02)