Врата в Прутену

   Днем, когда солнце уже склоняло чело на Запад, никто еще не мог представить, что же случится через несколько часов, когда, с наступлением сумерек, откроется Prutena, событие, которое так долго ждали, единственное в своем роде, как оно было верно охарактеризовано Prussian ritual/neofolk gathering; собрание было полностью посвящено возрождению прусской культуры, - от и до пронизанное мистическим духом места, оно было призвано воскресить чистое, синкретичное видение мироустройства древних обитателей этой земли, помочь собравшимся воочию ощутить, как просыпаются забытые силы, посредством ритуала – самой древней формы соприкосновения человека с неизведанным, сакральным.

   Итак, пришедшие рассаживались кто на склонах, а кто и на дне котловины-амфитеатра, организаторы и звукотехники завершали последние приготовления, протягивали кабели, устанавливали мониторы; впрочем, за оживленным гулом растревоженного муравейника угадывалось трепетное ожидание, флюиды нетерпения реяли в вечернем эфире (некоторые ошибочно принимали их за вредоносных комаров и беспощадно избивали). Я, уж шестой день как пребывающий в Кенигсберге, причастившийся к холодным, водянисто-ветреным пространствам камня в форте Штайн, радовался изможденному, но неожиданно пылкому солнцу и изрядно буйной для начала мая зелени. Неофиты и ведомые адепты неофолка обрели молчаливое взаимопонимание посредством пития пива – один из самых милых моему сердцу артефактов этого места, огромный чугунный, кажется, мусорный контейнер 1934 года изготовления, который я с радостью собственноручно доставил на положенное место, и служил для складирования всевозможных отходов, включая и пустые бутылки. Впрочем, это нисколько не мешало почти моментальному возникновению очень теплой атмосферы и держалось в рамках благопристойности до конца мероприятия.

   Размеренное общение постепенно становилось немного более нервным, пришло время для саундчека, и я - гордо облачившийся в традиционный черный камуфляж - дабы хоть как-то оправдать свое участие в организации, принял пост у ворот (будет невежливым не отметить, что стоял я далеко не один, основную головную боль по поводу проверки билетов взял на себя замечательный человек по имени Вадим). Страждущие подтягивались, впрочем, не толпами, а больше по одиночке или небольшими группками, однако теперь, в отличие от прошлого фестиваля в 2001 году, организационный коллектив рассчитывал не более чем на сто человек, что оказалось в конечном итоге недалеко от истины. Тем временем из сердца крепости доносились божественные мелодии Romowe Rikoito. Медленно садящиеся солнце, эклектика красного кирпича, приземистых стен и футуристично неестественных крыльев иномарок, что успели въехать за ворота. Гравий, листья, голоса.

   Вскоре ворота были крепко заперты, и я с облегчением направился во внутренний двор, столкнувшись по пути с несколькими участниками литовского ансамбля Kulgrinda, которые, на удивление всей околонеофолковой общественности, незадолго до 4 мая расселились – по собственному, естественно, желанию – в зябких покоях древнего укрепления и чувствовали себя, судя по цветущему виду лиц, неплохо. Уже одетые в национальные костюмы, они поражали одновременно своей отстраненностью от синхронного среза временного потока и близостью ко всему окружающему, абсолютной открытостью. Kulgrinda, как я смог сполна ощутить это впоследствии, спроецировала на окружающее пространство свой собственный хронотоп, мягко и ненавязчиво вовлекая зрителей в волны полузабытых ритуалов, мифологизируя действительность.

   Началось. Snaudala, специальный проект литовских музыкантов, создание которого было приурочено к Pruten’е, заиграли на аутентичных этнических инструментах (к слову, абсолютно уникальных – барабаны были изготовлены из особой кожи и дерева с одного из священных холмов в Литве). Все началось с пения рун, направленного на Открытие Врат, и далее, после волыночной мелодии, Угнюс и Рамас на два голоса исполнили старинную фольклорную песню, с тем же названием, что имеет проект, - будучи по сути магической, она предназначалась для вхождения в своего рода ритуальный транс, состояния, в котором открываются Врата в иные миры и человек обретает возможность общаться с сущностями, их населяющими, - это – воссоединение с духом Прапредков, возвращение на исконную Прародину, надвременное странствие в Золотой Век Пруссии, возвращение традиции Предков.

   Ритуальное воздействие усиливал рефрен – tuta, особое слово, имеющее аналог в скандинавских культах.

Kulgrinda. Вот кого следовало бы назвать настоящей “neofolk группой”, один из немногих коллективов, в контексте творчества которых вообще уместны разговоры о реконструкции сакральных традиций балтийских племен. Принципиально отказавшись от использования микрофонов, они начали свое выступления с обряда проводов заходящего Солнца, и, подражая его движению, медленно спускались по тропке вниз, на дно амфитеатра (а первая песня так и называлась – “Mila Saulika” – “Милое Солнце”, и исполнялась на прусском).
Мерные удары барабанов, ошеломляющее многоголосье, которое представляло собой крайней архаичный вид балтийского пения – сутартине (ритуальные песни, которые в этой манере исполняются, называются сутартины).
Литовцы образовали полукруг справа от сцены и, поприветствовав все внимающее собрание, продолжили творческий акт, изредка перемежая его комментариями на довольно неплохом русском.
Сложно сказать, что я чувствовал в тот момент, образы неимоверной лавиной пробивали бреши в пене-накипи дней, привычных и знакомых путей Я-современного, слово “архетип” легко сбросило истертую оболочку. Ярая сила прошлого отмеряла шаги среди курганов Пруссии, шумел ветер, рвалось в бой полотнище-символ Kulgrinda, повешенное над сценой: схематические очертания всадника, белое на пурпурном, очертания, изоморфные Мировому Древу, почва под военными ботинками, ощущение вечного стыда. Чем дальше, тем глубже закрадывались в сердце никогда не пережитые воспоминания. Патолс, Потримпс, Перкунс – трое богов в ветвях вечно юного древа. А Kulgrinda отправляли ритуал, все пристальнее становилось внимание зрителей. Кульминацией единения стал ритуал огня, до конца поглотивший все сомнения и кривотолки. Жалею лишь о том, что я не понимал слова народных песен – почти половина из них была на прусском, остальные – на литовском.

Часть песен была взята с альбома UGNIES APEIGOS (Rite of fire), но особенность этого выступления заключается в том, что Kulgrinda подготовили для мероприятию особую программу, посвященную прежде всего Прусским Богам и традиции. В ближайшем будущем, кстати, число песен на прусском будет расти и рано или поздно выйдет CD сугубо прусских песен.

Пожалуй, это был единственный случай, когда не возникает ровным счетом никакого желания говорить о музыкальной составляющей обряда, прекрасно – вот подходящий эпитет.

Следующие – Romowe Rikoito. Признаться, я и не думал, что они сумеют произвести на меня столь сильное впечатление после предыдущего коллектива, несмотря на то, что кенигсбергские первопроходцы российского neofolk – один из самых любимых мною проектов, как отечественных, так и западных. Нет, этого следовало ожидать, ибо RR отталкиваются от иного художественного ряда, их творчество переполнено реминисценциями, парафразами на целый пласт европейской литературной и музыкальной традиции. Неоклассицизм, романтизм, декаданс, первые ростки модернизма, Ренессанс – хаотично-изысканные переплетения дивных фантомов ушедших, как вийоновский “прошлогодний снег”, эпох. Эроэ, Лабе, Ариосто, Эррера…Рильке, Бодлер, Рембо, Элиот…Приливы и отливы, слова и знаки. Из века в век переходят метакультурные герои, люди, способные к неимоверно сложному – синтетизму восприятия, легкости философского камня. La sotto i giorni nubilosi e brevi, nasce una gente a cui l’morir non dote. Но творить между тем – больно, и не всякий способен проникнуть в радость этой боли.

Достигая пика в неподдельной трагике, RR медленно обволакивают Animam вуалью чистого чувства, облеченного в звук. “Llora, como llora el agua”, - нельзя сказать лучше Ф.Г.Лорки (“Плачет, как плачет вода”). Но попробую отвлечься от чисто субъективных ощущений.

Восхитительные по выразительности, песни удивляли отсутствием всякой надуманности и отлично проработанными аранжировками. Редкий случай безупречного соответствия имманентного качества явления его экстравертным свойствам, единству внешнего и внутреннему. Гитары, скрипка, виолончель, флейта, мужской и женский вокалы и клавишные – оптимальные набор инструментов для группы такого жанра и уровня. Прекрасно отстроенный звук и техничность партий завершают картину.

Программа в основном содержала песни со второго альбома, но – в начале и в конце – музыканты сыграли новые композиции, которые еще раз укрепили меня во мнении, что Romowe Rikoito – гении neoclassic, именно так хочется определить их стилистику.

Но в чарующих мелодиях спят и иные силы – грозные балтийские буруны, грозы и ливни земли, на которой выросли участники коллектива, невозможно не заметить трепетное их отношение к Родине и всему, что с ней связано.

По моему мнению, 4 мая Romowe Rikoito сыграли один из самых лучших своих концертов, и публика, кажется, по достоинству оценила то, с каким чувством они выступали.

Настал черед, как их окрестили в одном из ревью “готических гениев”, Moon Far Away. Бесспорно, что гости фестиваля из далекого Архангельска – одна из самых успешных и перспективных готических групп России, хотя звучат эти слова откровенно пошло – заезженные обороты. При этом все сказанное абсолютно точно соответствует действительности. Кто не видел MFA “в действии”, на концерте, вряд ли сможет осознать, какую энергетику несет в себе их выступление. Белые - хитоны не хитоны, робы не робы – одежды, маски с гротескными птичьими клювами, ставящее порой в тупик парадоксальное сочетание электронного бэкграунда и беломорских фольклорных мотивов, завеса тайны. Проникновенные голоса солистов (в группе – всего двое), задумчивые гитарные мелодии, - а помимо этого использовались еще и гусли. Часть трэк-листа – с “Sator”’а, часть – незнакомые еще слушателям мелодии. Моя любимая вещь – "Man is a birdtower", также вошла в программу. А под конец – совместная с Анной (виолончель) из Romowe Rikoito “Blueberry Song”, пожалуй, самая “неофолковая” композиция из всех сыгранных. Относительно простой, но запоминающийся гитарный перебор, щемящие голоса, восхитительная виолончель, которую так необычно слышать в рамках этой группы– невозможно описать. Не буду больше распространяться о творчестве MFA, поскольку Count Ash, лидер коллектива, позволил взять нам очень интересное и содержательное интервью (уже выложенное на это сайте в соответствующем разделе), за что мы его сердечно благодарим.

Последними, после долгой отстройки и подготовки, вышли Weldisna – проект музыкантов, связанных единой идеей возрождения Прусского Наследия.

Спонтанность, интуиция, порыв – вот на чем зиждется вся идея группы. Prussian ritual/tribal – жесткие, накладывающиеся друг на друга ритмы перкуссии, неистовствующий бубен, нездешние голоса. Мороз пробежал по коже, когда стоящие на сцене на несколько голосов исполнили Прусский Гимн (понятно, на каком языке). Воззвание, написанное Niktorius’ом. “Видения, всюду видения…”